Страсти по ветряной мельнице
Мельница не по ветру, а против ветра мелет.
Русская пословица
Перевалив через высокий увал, наш «ГАЗ-69» начал спускаься под гору по узкой дороге, прочищенной бульдозером в глубоких снегах. Поверх высоких снежных торосов, громоздящихся вдоль дороги наподобие горного хребта, взгляду открылась лесистая долина. Внизу, в один порядок из трёх десятков домов, дружно дымивших своими печными трубами, расположилась деревенька Мочищенская, или Мочищева, что находится в правобережье реки Тавды, в 30 километрах к юго-востоку от райцентра Гари. За довольно продолжительный мартовский день мы уже успели проехать и осмотреть с десяток таких поселений Гаринского района, пожалуй, самого отдалённого и малодоступного района на Тавде, да и вообще в Свердловской области. Все деревни в округе были чем-то похожи между собой и планировкой, и размерами, и силуэтами почерневших старых изб, из коих заметное число уже сиротливо глядели заколоченными окнами, а то и пустыми проёмами с выбитыми, вынесенными рамами. Но вдруг глазам открылось нечто необычное: на пригорке за деревней, в открытом поле отчётливо виднелся силуэт ветряной мельницы!
К тому времени я уже несколько лет совершал поездки по зауральским весям, знакомясь с традиционным деревянным зодчеством, успел много интересного для себя открыть. Но увидеть «живую», не в качестве экспоната «музея под открытым небом», как привелось в Суздале, в Витославлицах под Великим Новгородом, в Малых Корелах возле Архангельска, а настоящую мельницу, на месте постройки и использования по прямому назначению, доводилось впервые. Тем более что в литературе об Урале мне тоже не встречалось упоминания о сохранившихся мельницах. Забегая, скажу, что и до сегодняшнего дня мне больше не посчастливилось на такую встречу. Видимо, мельница в Мочищенской — последняя уцелевшая в лесном Зауралье. А ведь когда-то это крылатое чудо было широко распространено, было обычным силуэтом сельского пейзажа.
Немного истории: изобретение ветряков приписывается голландцам. Голландцы в нашем рассказе ещё появятся. Мы же отметим сначала тот факт, что на Руси испокон веку (по археологическим данным с X–XII веков) зерно перемалывали ручными мельницами — жерновами. Устройство их практически не изменялось веками. На деревянную ось насаживался неподвижный нижний жёрнов из мелкозернистого камня. Верхний, более массивный — толщиной 10–20 сантиметров и диаметром до 60 сантиметров — жёрнов был стянут железным обручем, к которому крепилась рукоятка. За неё вращали верхний жёрнов с выемкой, в которую подсыпали зерно.
Жерновой постав имелся почти в каждой крестьянской избе и как пережиток просуществовал до начала прошлого века. Потому с ним можно познакомиться во многих краеведческих музеях. На Урале жернова из «горного камня» как для ручных, так и для ветряных и водяных мельниц изготовляли в нескольких местах. Н.К.Чупин в своём известном «Географическом и статистическом словаре Пермской губернии», рассказывая о селе Красногорском Верхотурского уезда, отмечал, что рядом на Путинском и Костылевском приисках добывают камень, идущий на жернова, «не уступающие известным Колчеданским» Камышловского уезда. Этим промыслом было здесь занято до 300 крестьян, которые вырабатывали в год до 1000 жерновов. Большая часть их водным путём по Туре отправлялась на особо устроенных бревенчатых плотах на Ирбитскую ярмарку, в Тобольскую губернию, дальше в Сибирь (сведения 1869 года). Ручной жёрнов мог удовлетворить нужды одной семьи, и то не всегда, да и процесс помола был очень трудоёмким. Основную массу зерна, однако, везли молоть на ветряные и водяные мельницы.
По некоторым сведениям, ветряки начали широко распространяться на Руси с XVII века, к концу XIX они стали необходимой принадлежностью каждой деревни, а крупные села иногда были окружены десятками этих неутомимых, подвластных только ветру работяг — целыми стаями деревянных созданий, машущих крыльями наподобие диковинных птиц! Пожалуй, ветряная мельница благодаря выразительному силуэту и внушительному размеру могла поспорить в первенстве с храмовой постройкой в пространственной организации сельского пейзажа, вообще в гармонизации русского пейзажа, так дорогого нашим сердцам!
За Урал мельница пришла вслед за русскими насельниками, осваивающими сибирскую «дебрь, плодовитую на жатву». Экономическая эффективность позволила им быстро и широко распространиться на необъятных просторах сибирской России. Приведём попутно и такой факт, отмеченный исследователем тюменского поля А.Иваненко: в 1830 году в Сибири появились мельницы крупчатого помола. Это всего через восемнадцать лет с момента их изобретения швейцарцами. Крупчатки отличались тем, что вместо жерновов зерно измельчали вальцовые станки.
Архивные документы полны упоминаний о водяных и ветряных мельницах со времен возникновения поселений и вплоть до великого слома крестьянского мира в советские годы. В Туринском округе в 1784 году уже числилось 108 «крестьянских мучных водяных и ветреных мелниц». В «Описании Тобольского наместничества», составленном на исходе восемнадцатого века, находим: «В уездах Туринском, Тюменском, Ялуторовском, Курганском, Ишимском... хлеб мелют на муку и крупу больше в ветряных мельницах и сие происходит от неимения речек, способных к постройке водяных машин». К 1912 году в Тавдинской волости на 633 самостоятельных крестьянских хозяйствах в 14 деревнях было 2 водяных и 57 ветряных мельниц, то есть по ветряку на 11 дворов. По свидетельству ирбитского краеведа Я.Л.Герштейна, в предреволюционные годы в одной только Харловской волости насчитывалось 125 ветряных мельниц. А в Слободо-Туринской волости к началу 1920 года на 12 деревень с 1459 дворами действовало 173 ветряные мельницы! И это при том, что сооружение мельницы требовало значительных затрат, где главный расход шёл на приобретение жерновов. По этой причине часто мельницу строили и эксплуатировали артельно.
Большую хозяйственную роль играли мельницы и в совсем близкое нам время. Опись имущества раскулачиваемого осенью 1930 года крестьянина деревни Лайма Тавдинского района Григория Саватеева включает наряду с немудреным инвентарём и ветряную мельницу. И это не единственная мельница в районе, фигурирующая в подобных документах. Да и наша, ждущая продолжения рассказа о себе мельница в Мочищенской, сооруженная «обществом» (главный вал закатывали всей деревней) во втором десятилетии двадцатого столетия, исправно работала, если верить старожилам, вплоть до 1960-х годов!
К рассказу о встрече с нашей мельницей и вернёмся. Оставив автомобиль на деревенской улице, мы с товарищем моим по поездке по вехнетавдинским весям ринулись через огороды, напрямик к мельнице. Но не тут-то было: снегу намело по пояс, да ещё сугробы были под броней твёрдого мартовского наста. Двести метров до вожделенной встречи заняли немало времени и сил, но вот мы, помогая друг другу, выползли-выплыли к почерневшему срубу-четверику нижней части мельницы, протиснулись в полуоткрытую дверь и оказались внутри мельничного амбара. Перед нами открылась старинная «деревянная механика», на удивление хорошо сохранившаяся. Впечатление первозданности усиливалось ещё и тем, что всё внутри было покрыто многолетней белой мучной пылью, отчего даже при скудном освещении все детали как-то жемчужно светились и были хорошо видны.
Особо впечатлял уходящий высоко вверх центральный вал-стояк, гладко обработанный и довольно толстый. Сверху на него была одета большая шестерня, а выше виднелся горизонтальный вал, одним концом уходящий наружу. На нём-то и крепятся крылья, которые под воздействием ветра приводят в движение горизонтальный вал, на котором тоже насажено колесо с выступами-кулаками, а через него и шестерню на стояке. В результате вал вращался и через нижнее колесо и две сцепленные с ним шестерни вертел уже непосредственно верхние жернова из двух соответствующих пар жерновов. Мельница, таким образом, была на два постава. Более крупные мельницы, кстати, имели по три, четыре постава.
Самое время отметить, что по своей конструкции наша мельница относится к шатровым, главным отличием которых является то, что к ветру у них поворачивается только верхняя подвижная часть — крыша с крыльями. Правда, крыльев мельница уже была почти лишена, но по торчащим обломкам можно было определить, что их было шесть. Зато присутствовал с противоположной стороны от крыльев хобот из трёх доходящих до земли жердей, с помощью которого и поворачивали шатёр.
Существует другой, более древний вид — стержневые мельницы, или столбовки, которые опираются на неподвижный фундамент, а поворачиваются к ветру всей конструкцией, всем амбаром вместе с находящимся внутри механизмом. Столбовки по конструктивным особенностям делились на несколько типов, впрочем, как и шатровые, коим уступали в размерах, и более распространены были в северных областях России. Оба вида, судя по литературе, имели место быть в Зауралье. К сожалению, ни одного экземпляра столбовки здесь не сохранилось.
Шатровые мельницы, сёстры нашей героини, именовались ещё «голландскими», что выдаёт их происхождение, а своё русское название они получили от сходства с шатровыми покрытиями древних церквей, да и верхняя подвижная часть вместе с конической тесовой крышей у них имеет специальное название — шатёр, (или колпак, воробина, верхний восьмерик). Но запоминающимся шатровым силуэтом мельница прежде всего обязана своёму главному объёму — сужающемуся кверху рубленому восьмерику, опирающемуся на четверик основания. Внутри этого шатра и проходит вертикальный стояк. Иногда имело место скромное убранство этих, казалось бы, полностью производственных сооружений. Появлялись декоративные детали, как, к примеру, ажурная порезка на подкарнизной доске крыши или венчающий её металлический петушок, а в нашем случае — деревянный шпиль, напоминающий больше куполок церкви. Оживляла облик мельницы в Мочищенской и двускатная крыша над четвериком основания постройки, далеко выступающим в сторону входа из-под объёма шатровой части.
По мнению авторитетного исследователя русского деревянного зодчества А.В.Ополовникова, мельница-шатровка проигрывает мельнице-столбовке в «русскости» силуэта, и носит, как более поздняя происхождением, эклектичные черты в своём архитектурном облике. Всё же справедливо будет отнести её к ценным памятникам народного зодчества. Русские мастера плотницкого дела умели с помощью пропорций, силуэта и скупых декоративных элементов создавать яркие архитектурные произведения. Тем дороже нам единично сохранившиеся мельницы на фоне полного исчезновения деревянных ветряков в качестве утилитарно-технических построек. Возможно, безвозвратно.
Хотя мировая тенденция делать ставку на возобновляемые источники энергии делает ветряки всё более востребованными в качестве производителей электричества. Как тут опять не вспомнить Голландию, визитной карточкой которой являются не только тюльпаны, но и пейзажи с ветряками. Вот и Швеция из года в год наращивает мощности электростанций, использующих силу ветра: в 2006 году произведённого ими электричества хватило для обеспечения 45 тысяч коттеджей, а к 2015 году поставлена задача произвести его в десять раз больше! Но... это уже другая история.
Какова же дальнейшая судьба мельницы с пригорка возле деревеньки Мочищенской?
В июне того же 1983 года, когда открылся нам ветряк в Гаринском районе, посчастливилось мне познакомиться в Нижней Синячихе Алапаевского района с замечательным человеком, с которым завязались дружеские отношения — с Иваном Даниловичем Самойловым. Это имя теперь известно далеко за пределами Урала. Тогда у нас получился заинтересованный разговор о судьбе народного зодчества Урала, ведь в это время Иван Данилович активно занимался созданием музея под открытым небом в Нижней Синячихе. В какой-то момент беседы я спросил его:
– Предполагается ли присутствие в экспозиции ветряной мельницы?
– Хотелось бы, да только мне пока неизвестно, сохранилась ли хоть одна мельница в Свердловской области.
Тут я и «подарил» Ивану Даниловичу Мочищенский раритет. Он загорелся идеей перевезти мельницу в музей, но в летнюю пору добраться до неё не было никакой возможности из-за полного бездорожья (может быть это и сохраняло постройку). Позднее я получил от Ивана Даниловича письмо:
«Здравствуйте, Валерий Николаевич!
Вы меня просили сообщить о судьбе ветряной мельницы в д. Мочищенск Гаринского района.
Сообщаю, что мы её разобрали и перевезли в Н.-Синячиху, погрузили в два «Урала» и в две тележки, 3 октября 1985 г. привезли в Н.-Синячиху. Летом 1986 г. будем её ставить.
Если у Вас будет путь в Гаринский р-он и будете где-то в районе д. Андрюшиной, то побывайте в дер. Крутое, там тоже стоит ветряная мельница, она даже более сохранилась, чем Мочищенская, но о ней я узнал поздно, когда уже разобрали эту мельницу.
Будет просьба её сфотографировать и сделать обмеры. Может быть, ещё что-нибудь увидите интересное, сфотографируйте.
С уважением к Вам И.Самойлов.
7.10.1985 г.»
Обрадованный счастливой судьбой мельницы, я тогда написал небольшую статью о ней и послал в газету «Уральский рабочий». Ответ не заставил ждать.
«Уважаемый Валерий Николаевич!
Об этой мельнице было известно давно, честно говоря, надеялись, что доживёт она до того времени, когда старая дорога будет восстановлена, и мельница станет её украшением. Она тамошняя, северная, там она стояла на месте и очень жаль, что местные власти отдали её. Надо ли растаскивать достопримечательности из таких далёких мест? Вот тема для размышления и дискуссии. В неё Ваш материал никак не укладывается.
Корр. Отдела информации Т.Курашова».
Реакция на мою заметку озадачила и раздосадовала. Вгорячах, написал в ответ обстоятельное «дискуссионное» письмо с выражением своих взглядов на теорию и практику сохранения деревянных памятников, но ответа на него уже не получил. Что ж, подумал я тогда, до «размышлений и дискуссий» в уважаемых кругах, что так «надеялись», меня не допустили, потому пусть рассудит нас время. Как говорят в народе, мельница мелет — мука будет, язык мелет — беда будет. Главное, наша мельница будет жить под присмотром, и радовать людей долгие годы.
С тех пор прошло четверть века. Благодаря великому подвижничеству Ивана Даниловича Самойлова, уже покинувшему наш мир, мельница украшает музей под открытым небом. Не удивлюсь, если окажется, что в Нижней Синячихе она — последняя сохранившаяся в Свердловской области, а то и во всём зауральском регионе. А «старая дорога» в Гаринском районе до сих пор остаётся не восстановленной. Просьбу Иван Даниловича мне тоже выполнить не удалось — обстоятельства не позволили уже добраться до деревеньки Крутое. Дожила ли до наших дней «тамошняя, северная» мельница, как и сама деревенька, не знаю. Имею только печальные предположения. Да и в Мочищенской живут ли теперь?
В Нижней Синячихе бываю раз-два в году, и проездом, и на музейных праздниках, и всегда стараюсь посетить мельницу, посидеть возле её старых стен на лежащем поодаль на траве отработавшем своё жёрнове. Отсюда открывается замечательная панорама всего музейного комплекса. Сердцу здесь любо.
20–23 ноября 2007, 2021.
Ермолаев В.Н. Тавдинские легенды — Екатеринбург: Банк культурной информации, 2022. — 144 с.: илл. — (сер. «Каменный пояс: взгляд сквозь тысячелетия»).
ISBN 978-5-6046771-2-4
© В.Н.Ермолаев, 2022.
© Банк культурной информации, оформление, серия, 2022.